Мой друг – назову его Бен – преподает этику и философию религии в местном колледже. Я сам не философи не теолог, но я дилетант, и поэтомумне нравится потакать Бену, когда он хочет обсудить то, над чем он работает. Он делает все возможное, чтобы довести то, что он знает, до моего уровня понимания.

Бен пришел ко мне на ужин пару вечеров назад. (Я знаю, я знаю – но мы ели на улице и держались на расстоянии более полутора метров.) Он пришел и принес с собой кучу статей и бумаг. «Что это все такое? –спросил я. – Что-то, что ты пишешь?»

– Не пишу. Еще нет. Пока я просто читаю и думаю.

– О чем?

– О проблеме атеодицеи.

– Ты имеешь в виду теодицею? Проблему зла? (Теодицея – философская и/или теологическая теория, которая пытается объяснить, как добрый Бог мог сотворить мир, в котором так много зла.)

– Нет, я имею в виду атеодицею. Но я полагаю, что это обратная сторона проблемы зла, да.

– Я не понимаю. Но я уверен, ты понимаешь. Пожалуйста, объясни.

Зло, несомненно, существует – мы видим его повсюду вокруг себя и в себе – так почему Бог допускает это?

– Ладно. Я только пытаюсь с этим разобраться, так что это трудно. Как отмечал Чарльз Тейлор и другие, это действительно первая эпоха в истории, в которой вера в какого-то Бога или богов не воспринималась как нечо само собой разумеющееся. И даже сейчас мы только-только начинаем осознавать наше беспрецедентное положение. Так что проблема атеодицеи не получила должного внимания. Но мы начинаем видеть ее эффекты –фактически, каждый день в новостях. Это больше, чем просто философская проблема.

Что я имею в виду? Что ж, начнем с проблемы теодицеи – о которой ты только что говорил. Ты знаком с ней?

– Думаю, да, – сказал я, – но давай проверим. Это проблема учета зла в мире – боли, страданий и особенно несправедливости – при одновременной вере в то, что существует вселюбящий и всемогущий Бог. Зло, несомненно, существует – мы видим его повсюду вокруг себя и в себе – так почему Бог допускает это? Если Он не может уничтожить зло, возможно, Он не всемогущ. С другой стороны, если Он мог бы уничтожить его, но предпочитает не делать этого, тогда Он, должно быть, не такой уж вселюбящий. Но Существо, которое не является всемогущим или вселюбящим, не было бы Богом. Итак, существование зла показывает, что Бога нет. В этом проблема – или вызов. Что-то в этом роде?

– Да, – сказал Бен, – в основном. И, как ты знаешь, философы и богословы бились над этой проблемой последние две тысячи лет или даже больше. Но не только философы, а и обычные люди. На самом деле, у меня сложилось впечатление, что когда люди говорят, что не верят в Бога, а ты их спрашиваешь, почему, наиболее распространенным ответом является то, что если бы Бог существовал, Он не допустил бы всех этих страданий и несправедливости.

– Да, я тоже много раз это слышал, – сказал я. – Вот почему такое количество религиозных мыслителей размышляли над этой проблемой– «пути Творца пред тварью оправда[ть]», как выразился Милтон. Но я думал, что тебя интересует проблема атеодицеи (что бы это ни значило), а не теодицея.

– Да, – сказал Бен. – Но давай еще немного поговорим о теодицее. Обрати внимание, что это философская проблема, но также и очень практическая. Может быть, даже экзистенциальная. Потому что и неудача и удача в решении этой проблемы будет иметьсерьезные последствия.

– Что ты имеешь в виду?

– Что ж, начнем с неудачи. Предположим, что мы не можем придумать никакого удовлетворительного способа примирить существование Бога с явным фактом зла. Естественный вывод – который фактически делают многие люди –что Бога нет. И этот вывод имеет реальные и даже катастрофические последствия.

– Например?

– Что ж, сначала я должен признать, что большинство философов-моралистов сегодня являются атеистами или, по крайней мере, агностиками, а также нравственными реалистами– людьми, которые верят, что существует моральная истина или правильные и неправильные ответы на нравственные вопросы. Они сказали бы, что Бог не нужен для нравственности и что на самом деле не имеет большого значения то, существует Бог или нет. Но более проницательные и смелые мыслители,такие как Достоевский и Ницше, сказали бы, что такие люди просто обманывают самих себя. Разумно объясняют свое благодушие. Потому что на самом деле, если Бога нет, последствия огромны.

Для некоторых людей, например, вера в то, что Бога нет, может привести к отчаянию. В жизни нет смысла. Мы возникли случайно, рождаемся и умираем, вот и все. Для других вера в то, что Бога нет, может показаться освобождающей, но в опасном смысле. Как сказал Достоевский, если Бога нет, то все дозволено.

– Все довольно спорно, конечно – ответил я. –Но я согласен, так что продолжай.

– Ладно. Итак, теперь подумай, что будет дальше, если мы добьемся успеха – если мы таки придумаем удовлетворительную теодицею. Прежде всего, теперь мы можем признать, что с более возвышенной точки зрения Бога что-то из того, что нам кажется злом, может им не быть. Даже в этом случае зло все еще будет существовать (даже если оно существует только в виде нищеты или отрицания, как утверждали такие люди, как Августин), но оно приобретет другой аспект. Такой, который сделает зло более сносным.

– Хм. Тебе снова нужно объяснить.

Как бы мы научились терпению, стойкости, вере и прощению, если бы не было зла?

– Теперь зло – страдание и даже несправедливость – вписывается в общий план Бога. Зло может быть даже своего рода необходимостью. Или, по крайней мере, оно служит определенной цели. Возможно, зло предназначено, чтобы испытать наси укрепить. Как бы мы научились терпению, стойкости, вере и прощению, если бы не было зла? Но самое главное, мы можем жить с верой в то, что то, чтоявляется неправильным и падшим в этом мире, в конце концов может быть искуплено– что Бог Своим таинственным образом превратит зло в добро, какИовиспытал это на себе. Итак мы можем признать зло, и мы можем пытаться избежать его и уменьшить его; но при этом мы можем относиться к этому миру со всем его злом, которое мы находим в нем, с верой, надеждой и любовью.

Давай я приведу пример в отношении того, что, вероятно, является наиболее возмутительным видом несправедливости в наши дни. Я имею в виду неравенство. Нас окружают различные видынеравенства,которые кажутся на первый взгляд несправедливыми и жестокими. Теперь же, с христианской точки зрения, мы понимаем, что некоторые виды неравенствамогут быть полезны. Думаю, именно об этомговорил Павел в 12 главе 1послания к Коринфянам. Нам нужны разные люди с разными дарами и разными призваниями; и вместе мы составляем одно тело. Рука не может сказать голове: «Ты мне не надобна» и так далее. Итак, мы неравны, но все же в конечном итоге все необходимы и равны в глазах Бога.

Даже в этом случае многие из наблюдаемых нами проявлений неравенства на самом деле являютсяжестокими и несправедливыми. Так что, конечно, мы должны делать все возможное, чтобы исправить эту несправедливость. И все же мы понимаем, что пока существует мир, несправедливость будет продолжать существовать: мы добиваемся определенного прогресса в исправлении одной несправедливости, а на ее месте часто возникает другая. Но человек веры будет верить, что в конечном итоге произойдет искупление, и что в тоже самое время даже несправедливость может послужить важной цели, если мы подойдем к ней в правильном духе. Кстати, это не просто абстрактный утверждение. Я заметил, что некоторые из людей, которыми я восхищаюсь больше всего, – это люди, которые терпеливо пережили много страданий и даже несправедливости. Им не обязательно было испытывать то, что они испытали, и тем не менее, как ни парадоксально, они от этого стали лучше. Сильнее. Мудрее. Болеепрощающими. Более любящими.

– Интересно. Но ты все еще не подошел к тому, с чего начал –к проблемеатеодицеи.

– Верно, – сказал Бен. – Но я хотел начать с теодицеи, потому что атеодицея является ее зеркальным отражением, так сказать. Это проблема того, как объяснить зло и несправедливость во вселенной без Бога.

– Я не понимаю, почему это проблема. Если Бога нет, значит, зло просто есть. Не нужно ни с чем примиряться.

– Может быть. И на самом деле, это может быть наиболее логичная реакция на атеистическую вселенную. Фактически, это отношение, которое мы часто имеем к естественному, нечеловеческому миру – миру животных. Мы видим все виды боли и насилия, но не зло или несправедливость. Мы не чувствуем нравственного негодования по поводу того, что волки едят оленей или овец. Вот так все устроено. Если мы заботимся о животных, конечно, мы можем попытаться уменьшить их страдания, потому что страдание по-прежнему нежелательно. Но оно не несправедливо. Это не зло в прямом смысле этого слова.

И я полагаю, что теоретически мы могли бы так же относиться ко злу в человеческой сфере. Но вряд ли у кого-то так получится. Потому что кажется, что в нас заложено нравственное чувство или чувство несправедливости. (Как ты знаешь, некоторые люди, такие как К. С. Льюис, пытались использовать этот факт в качестве основания для аргумента в пользу Бога; но давай пока не будем об этом.) Может быть, это врожденноечувство; возможно, эторезультат многовековой жизни в обществе, основанном на библейских идеях. В любом случае, у нас действительно есть нравственное чувство или чувство несправедливости.И поэтому мы смотрим на мир и убеждены в том, что там свирепствует зло и несправедливость. Не только боль. А настоящая несправедливость.

Итак, как мы должны относиться к этой несправедливости? В мире без Бога нет никакой конечной целивнесправедливости. И нет никакой возможности для ниспосланного провидением искупления. Это просто чистая, циничная, иррациональная несправедливость. И какова же соответствующая реакция? Возмущение! (А, возможно, и отчаяние.) Мир просто пронизан несправедливостью, и для этого нет никакой особой причины. Те, кто не возмущены, в какой-то мере нравственно неполноценны. Вероятно, они просто оправдывают какие-то привилегии или преимущества, которыми они пользуются.

Это возвращает нас, в частности, к проблеме неравенства. Мы только что сказали, что для теиста-христианина, как мы говорили, –некоторые проявления неравенства, которые мы наблюдаем,могут быть частью ниспосланного провидением порядка и не отменяют нашего фундаментального равенства перед Богом. С другой стороны, многие проявления неравенства действительно несправедливы, и мы должны попытаться исправитьих; но мы также понимаем, что даже это зло в конечном итоге может «быть нам во благо», и что в независимости от наших ограниченных усилий оно в конце концов будет устранено. Теперь уберите Бога, и такого рода ответ больше не доступен. Ничего не остается, кроме как возмущаться по поводу вопиющего неравенства в мире.

Но что делает эту проблему действительно серьезной, так это то, что неравенство практически бесконечно. Начнем с расового неравенства. Затем половое неравенство. Затем неравенство, основанное на гетеросексизме. Это те неравенства, о которыхв настоящее время больше всего говорят, но это только начало. Люди неравны – и в результате страдают от многих вещей, а также на многих уровнях. Богатство. Внешний вид – красота или уродство. Здоровье. Интеллект. Физическая форма. Музыкальные способности. Семья, в которой они родились. Остроумие или индивидуальность. Наш общий друг Паоло просто от природы остроумен – он может сказать что-нибудь смешное почти обо всем – и людям он нравится за это. А я? Если я попытаюсь пошутить, это всегда звучит неуместно; и люди тяжело вздыхают и уходят. Разве это справедливо?

И тут апостол Павел может снова напомнить нам, что у людей разные способности, и мы нуждаемся друг в друге, и что все мы являемся частью тела Христова. И даже угнетающее неравенство в конце концов будет преодолено и устранено. Но если вы не верите в Бога, у вас не хватит терпения для такого рода советов: это будет казаться еще одной попыткойдать рациональноеобъяснение несправедливости и станет еще одной причинойдля возмущений.

– Что ж, интересное представление о таких вещах, – сказал я. – Это может пролить свет на то, что происходит в мире в наши дни.

– Это еще мягко сказанно, – ответил Бен. – Посмотри на мир, и что ты видишь? Огромное и разбухшее выражение возмущения. Фарисейского негодования. Оно может начаться с какой-то конкретной несправедливости, но потом перерастает в возмущение в целом. Против общества,или правительства, или всего мира.

Я также думаю, что проблема атеодицеи помогает объяснить современную одержимость равенством. Ты же знаком с тем, что сказал по этому поводу Роберт Нисбет?

– Очень смутно помню, – признался я.

– Ну, ты должен помнить, потому что я прочитал это где-то в твоих записях. На самом деле, я думаю, твоя статья у меня с собой.–Он пролистал свои бумаги. –Вот. Это Нисбет:

«Трудно преувеличить потенциальные духовные движущие силы, которые заложены в идее равенства в наши дни. Пришлось бы вернуться в некоторые другие эпохи, такие как имперский Рим, в котором христианство зародилось как крупная историческая сила, или Западную Европупериода Реформации, чтобы найти тему, наделенную такой же объединяющей, мобилизующей силой, особенно среди интеллектуалов, какую в наши дни несет в себе идея равенства…. Равенство подпитывает себя само так, как никакая другая социальная ценность. Вскоре оно станет чем-то большим, чем просто ценность. Оно перенимает… все признакиискупления и становится скорее религиозной, чем светской идеей».

– Нисбет был прав, – продолжил Бен. – И я думаю, мы можем понять, почему. Неравенство встречается повсюду и обычно оно кому-то невыгодно. И в мире без Бога – в светском мире, подобном нашему, – не может быть оправдания этому неравенству и злу, равно как и не может быть никакой искупительной цели или возможности. Так что единственнойправильной реакциейстановится осуждение. Возмущение. Это мы и наблюдаем в наши дни,имы можем ожидать, что его будет все больше и больше. И интересно, каков будет результат.

Я обещал подумать над этим. Я все еще думаю.

Эта статья была написана на английском языке Стивеном Смитом и опубликована на сайте thirdhour.org. Перевод Тамары Мартыненко.