Хью Б. Браун служил в качестве апостола, а позже в качестве члена Первого Президентства Церкви Иисуса Христа Святых последних дней. До того он некоторое время работал профессором религии в Университете Бригама Янга. В то время он получил письмо от близкого друга, который переживал то, что сейчас называется «кризисом веры». Совет, который он дал почти семьдесят лет назад, никогда не публиковался, но является актуальным для нас и сейчас, когда мы все боремся за то, чтобы «сохранить веру».

 

8 ноября 1946 г.

Мой дорогой —-:

Я был очень рад получить твое письмо от 25 октября, и я ценю твое доверие. Откровенность по поводу твоей умственной и духовной борьбы не явилась неожиданностью, поскольку я уже некоторое время чувствовал, что воды твоей обычно спокойной души стали несколько замутненными и беспокойными.

Ты был бы удивлен, если бы я сказал тебе, что у меня тоже были периоды растерянности, неопределенности и сомнений; что я тоже познал тьму, туманность и холод долины, которая лежит между освещенными вершинами веры и уверенности в себе, и что только память о вершинах гор вдоль дороги, по которой я пришел, в сочетании с несколько туманным видением того, что другие все еще впереди, дали мне мужество продолжать понемногу идти, когда я был искушаем «бросить это все», завернуться в неудобное одеяло сомнений и сочувствия к себе и просто сдаться. Так что, у меня был такой опыт. Но я точно могу сказать, что каждый пик, на который я взбирался, казался более высоким и вдохновляющим, чем предыдущий, по крайней мере, частично, я думаю, из-за темного фона долины, через которую я шел. Резкие контрасты иногда наиболее показательны.

Ввиду вышеприведенного признания не ожидай дискуссий или краткого рассказа о вере в Бога и бессмертии. Однако, и я надеюсь, что так и будет, рассказ о некоторых личных переживаниях и наблюдениях сможет дать тебе чувство, что ты не одинок в этом и принесет утешение, мужество, надежду и веру, сможет обновить в тебе дух приключений, дух энтузиазма в поисках истины.

Во-первых, я обнаружил, что периоды сомнений и скептицизма, негативных реакций и неверия всегда отличались темнотой, охлаждением духа, мелочностью, цинизмом и страданиями в целом, даже желанием забыться. В то время как периоды веры, надежды и позитивных реакций были временем бодрости и живости, полными желания быть и становиться кем-то, поднимать и воодушевлять, и с уверенностью смотреть на что-то еще более важное. В этом состоянии жизнь имела темп и ритм, живость и важность, и я торжествовал при мысли, что я могу предоставить эти блага, радость и возможности своим детям.

Именно с эгоистичной точки зрения личного удовлетворения, тогда я решил искупаться в ясном прохладном потоке веры, а не валяться в мутном, истощающем, застойном болоте сомнений и цинизма. Другими словами, вера выплачивает дивиденды радости по мере того, как мы ее применяем.

Мне нравится определение веры Фосдика: «Вера – это видение, при котором должна быть убежденность в том, чего пока нельзя увидеть, и мужество действовать на основе этого понимания».

Иногда мне приходилось брать себя в руки и приказывать коленям согнуться, голове склониться, а духу каяться. Но я свидетельствую, что я видел более далекие перспективы, когда стоял на коленях, чем когда стоял прямо. Каким-то образом стояние на коленях, казалось, открывало ставни души и приводило объектив веры в фокус.

Многие до нас задавались вопросом, не является ли молитва просто разговором с самим собой, единственный ответ на которую – эхо собственного голоса. С другой стороны, однако, молитва была жизненно важным принципом – центром веры миллионов благородных мужчин и женщин. Тот факт, что она веками приносила великую радость, безусловно, подтверждает ее ценность – она продолжает действовать. Она надежна в своем постоянстве, как восход солнца. Она – не личное желание, не простое принятие желаемого за действительное или рационализация.

 Я прошел через свой собственный опыт с убеждением, что молитва – это товарищеские отношения с Богом; в самом деле, я сомневаюсь, что смог бы перенести некоторые недавние испытания, если бы у меня не было этого островка безопасности.

Что касается того, есть ли Бог на самом деле, я не буду приводить доводы. Но я, как и ты, огляделся вокруг и увидел мириады доказательств плана, цели и замысла, и упрекнул себя за то, что я иногда сомневаюсь в существовании Творца.

Мне говорили, и, кажется, есть достаточно доказательств для поддержки этого, что материя нерушима, что она вечна. В молодости, если бы мой учитель в школе сказал мне, что стол, на котором я писал, был нерушимым, а затем, если бы школа сгорела, и я увидел бы только пепел на месте моего стола, я, несомненно, потерял бы веру в своего учителя. Очевидно, передо мной было бы доказательство его глупости. еще: Но позже, в старших классах и университете, в лаборатории, я научился улавливать и взвешивать газы, масла и пепел, возникшие в результате горения древесины, и обнаружил, что процесс горения на самом деле ничего не уничтожает; тогда я пришел к выводу, что мой юношеский скептицизм был лишь свидетельством узких пределов моих знаний. С тех пор смирение побудило меня не решаться подвергать сомнению истины, которые были установлены через доказательства исследований и наблюдений. Моя ищущая душа все еще задает вопросы, но мои вопросы касаются способов и средств расшифровки и установления истины, и нахождения взаимосвязи между наблюдением и интуицией, между знанием и верой.

Есть много вещей, которые я не могу объяснить, есть много вещей, которые я не могу понять, но в одном я определенно уверен: Бог действительно живет, что co смертью не закончится мое сознательное существование. Я не могу заставить себя поверить, что в то время, как мой стол, являясь всего лишь неодушевленной материей, – нерушим, а гораздо более ценные, на самом деле наиболее ценные вещи, которые я знаю, – человеческая личность и любовь – лишь преходящи и временны, и должны быть уничтожены и завершиться, когда я перестану физически реагировать на то, что меня окружает в этом мире.

То логическое мышление, которое я развил, те маленькие знания, которые я обрел, не позволяют мне принимать гипотезу о том, что индивидуальность будет полностью уничтожена.

Почему Бог не приближается ко мне или не дает мне приблизиться к Нему, чтобы я мог своими физическими чувствами постичь Его, я не знаю. Но я знаю то, что Он так настроил мой дух, что я чувствую и реагирую, когда от Него исходят определенные импульсы.

Я предполагаю, что если бы нерожденный ребенок мог говорить, он восстал бы против перспективы рождения; он сказал бы: «Я не смогу жить, если вы вытащите меня из моей нынешней среды под сердцем моей матери. Моя жизнь настолько несомненно является частью ее жизни, что, если вы разделите нас, я уверен, что умру и перестану существовать». И все же этот младенец, родившись, оказывается в окружении, подходящем для его неразвитых органов и функций. Он обнаруживает, что кто-то обеспечил все для его прихода, что есть вода, еда и воздух, чтобы удовлетворить его желудок и легкие, которые, хотя и имелись, но не были нужны в его предродовом состоянии.

Интересно, что когда мы умираем, мы, на самом, деле просто рождаемся в другую сферу. Лично я вполне согласен предоставить мой уход воле того же доброго Бога, который создал условия для моего прихода сюда, и лично я считаю, что у меня могут быть определенные духовные органы, которые будут функционировать полностью только тогда, когда я буду рожден в окружении, подходящем для них.

Что ж, это письмо уже слишком длинное. Вначале я пообещал, что не буду вступать в спор, и все же я боюсь, что я, по меньшей мере, приблизился вплотную к дискуссии. Я хочу, чтобы ты знал, мой дорогой сын и брат, что я очень заинтересован в твоем будущем. Я считаю, что яростные атаки, совершенные на твою веру, на твои силы разума, на надежду, которой ты держался в прошлом, были предприняты в качестве испытания. Я твердо верю, что у тебя необычное будущее, и что из-за твоих возможностей искуситель, и я думаю, что это именно искуситель, обрушивает решительный удар на тебя. Я слишком хорошо знаю тебя, чтобы думать, что ты сдашься и покинешь поле боя, пока эта атака продолжается. Я предлагаю тебе использовать положительный настрой в твоем общении с другими, взять на себя обязательство убедить их в реальности того, во что ты веришь, искать доказательства для поддержки этой веры, и я думаю, ты будешь удивлен, обнаружив, что есть гораздо больше доказательств в поддержку веры, чем тех, которые мобилизованы в поддержку противоположной стороны.

Я с нетерпением жду того момента, когда мы сможем встретиться опять, и надеюсь, что мы сможем часто встречаться, поскольку я всегда ценил твою дружбу и общество в прошлом. Сердечный привет твоей жене и ребенку, и тебе, и пусть Бог благословит тебя, чтобы ты сквозь туман увидел проблеск солнечного света.

Искренне твой друг и брат,

Хью Б. Браун

Заметка от Стива Денсли-младшего относительно источника: Это письмо досталось мне от моей бабушки. Она была секретарем Хью Б. Брауна, когда он был профессором в УБЯ. Ее попросили записать письмо под диктовку и отправить его настоящему получателю. Ей так сильно понравилось письмо, что она спросила, может ли она сделать копию для себя. Хью Б. Браун согласился, чтобы она сделала копию, при условии, что имя человека будет удалено. Отсканированная копия этого письма размещена здесь по ссылке ниже. Читатели увидят, что после подписи указано, что письмо было переписано «млд», что означает Мэри Лу Диксон, это девичья фамилия моей бабушки Мэри Лу Тейлор. Читатели также увидят надпись от руки на первой странице. Это почерк моей бабушки. Там написано: «Потерянная вера в Бога и бессмертие, и готовность все это бросить». В целях улучшения удобочитаемости были сделаны незначительные исправления.

Скачать оригинал письма.

Эта статья была написана на английском языке Стивом Денсли-младшим и опубликована на сайте mormonhub.com. Перевод Тамары Мартыненко.